Книга приятно оттягивала руки. Пожелтевшие страницы приятно пахли, навевая воспоминания о прошлой, лучшей жизни. История, написанная в этой книге, была больше чем выдумкой. Она была реальностью. Автор книги настолько вжился в роль своего протагониста, что творил историю не только на белых и ровных листках бумаги, но и в своей жизни.

Здравствуй, мой дорогой читатель. Ты меня скорее всего не помнишь. Вернее не так. Я и есть ты, но лишь та часть тебя, которую ты старался забыть все эти годы. Эта книга предназначена специально для тебя. Меня, равно как и тебя, когда-то звали Эдвардом. Но нам это имя никогда не нравилось…

Эд хранил эту книгу как единственное своё сокровище. Временами, когда сознание просветлялось, он открывал её, начинал читать с разных мест. Он знал её наизусть. Ещё бы, ведь там описана его жизнь. Но каждый раз открывая книгу он всё забывал. Он снова и снова переживал свою жизнь заново. Потом опять электрошоковая терапия, медикаменты, забытье.

Каждый раз, раскрывая очередное дело, я задумывался. Почему, вернее, что толкает людей совершать подобные деяния? Как при этом можно испытывать удовольствие? Но с каждым пойманным маньяком этот вопрос всё больше и больше отходил на задний план. Всё большее и большее удовольствие возникало при виде истерзанных тел, при виде сочащейся крови из вывернутых внутренностей. Чикагский Потрошитель всё рос и рос внутри меня. Рос до тех пор, пока детектив Эдвард Джонс, лучший по поимке серийных убийц, не превратился в тебя.

Иногда чтение книги Эд заменял групповой терапией. Общение с психологом и другими узниками этой психиатрической лечебницы помогали ему в очередной раз, по кусочкам формировать своё новое эго. То эго, с каким он мог бы жить. Речь не идёт о той, повседневной жизни, в которой присутствуют мимолётные радости и бытовые невзгоды. Нет, речь скорее о сосуществовании. Он охотно делился своим прошлым. Всем прошлым, которое он помнит. Его прошлое началось в зале суда. Каким-то образом его адвокату удалось совершить подвиг, сродни Геракловым. Адвокату, почтенному мистеру Андерсену, удалось добиться замены смертной казни на принудительное лечение в этой клинике. Хотя нет, не так - в любой клинике, но попал он именно сюда.

Я всегда мечтал написать книгу. Которая была бы интересна людям. Возможно, даже полезна, что бы она их чему-нибудь научила. Но каждый раз, когда я садился за холодные клавиши печатной машинки, я выпадал в прострацию. Все мои идеи улетучивались, я морально опустошал. Всё что я мог и всё что я умел - это ловить серийных убийц. Но они все были серыми, безликими, уродами, чьё уродство выражалось в скудности внутреннего мира. Нет, о них писать желания никакого не было.

Дальше читать было сложнее. Далее шло жестокое повествование перерождения Эда в Чикагского Потрошителя. Каждая строка болью проносилась в мозгу Эда, каждая страница вызывала приступы непонятного беспокойства. Каждая глава приводила к очередному срыву. И опять электрошоковая терапия, и опять медикаменты. Потом требовалось несколько недель групповой терапии, что бы унять психику, что бы успокоить душу, что бы укрепить новое эго.

И вот, он начал рождаться. Новая глава была посвящена старушке Мансен. О, эта старая карга заслуживала того, что бы быть первой записанной в книге. Старушка Мансен идеально подходила для испытания нового Эдварда. Для того, что бы понять на что он способен. Главный герой чувствовал необычайную лёгкость в душе. Каждый взмах ножа, каждый удар отдавался лёгким приступом эйфории. Брызги крови, торчащие органы так и подстёгивали. «Ну же, давай же! Это всё на что ты способен?» - кричали они. О, какое же это прекрасное чувство. Вот что двигало теми, кого я ловил. Придя домой я первым же делом уселся за печатную машинку. На этот раз вдохновение меня распирало. Слова так и сочились из меня, образовывая стройные ряды предложений, которые в свою очередь объединялись в абзацы.

Книга эта хранилась в надёжном тайнике у Эда дома. Однажды её случайно обнаружила домработница Эда. К тому времени вся полиция Штатов сбилась с ног в поисках этого загадочного Чикагского Потрошителя. Констебли день и ночь прочёсывали улицы. Младший офицерский состав был переведён чуть-ли не в военное положение. Свидетели и очевидцы, а так же толпы сумасшедших ежесуточно толпились в полицейских участках. Одни давали правдивые, с их точки зрения, показания. Другие выдавали себя за Эда. Третьи набивались в добровольцы. Сам Эд тоже был вовлечён в поимки себя. На этой почве и начали развиваться его психические расстройства. Находка миссис Смит позволила вздохнуть целой стране с облегчением. Она была возведена в герои. О ней снимали репортажи, писали статьи и обсуждали на радио. Сам же Эд умер. Нет, он не лишился жизненных функций. Его сердце по-прежнему билось. Его лёгкие по-прежнему меняли кислород на углекислый газ. Электроны всё так же бегали по его нервам. Но он стал пустым внутри. Огромная зияющая дыра в его душе отражалась в бесцветных глазах.

Конечно, я мог бы убивать преступников. Но в этом не было смысла. Не важно кого ты убиваешь. Это всё равно считается убийством. Но вот глаза. В глаза обычных людей читался тот пьянящий ужас, который придавал сил. Который раз за разом подталкивал к новым подвигам. Да-да, именно подвигам. Необходимо всё тщательно спланировать. Выбрать место, время, жертву, пути отхода и способы избавления от улик. Но это стоило всех усилий. Каждый раз меня переполняло желание писать. Теперь вместо мук я начал испытывать небывалый творческий подъём. Порой графоманство меня настолько охватывало, что я забывал о сне и еде.

Пустота вдруг разом исчезла. Эд очнулся от вспышки. Яркой. Наверно такая же яркая вспышка была после большого взрыва. И как та вспышка, давшая жизнь всему сущему, так же и эта дала новую жизнь Эду. Он поначалу не понял где находится. Он услышал слова пожилого человека с седыми волосами. Он что-то говорил про принудительное лечение. После его слов Эд заметил большую толпу народа. Он заметил их только потому, что эта толпа начала недовольно галдеть. Видно им не понравились слова пожилого господина. А через какое-то время Эд оказался в этой клинике.

Удачи тебе в новой жизни. Возможно, ты напишешь новую книгу, которая будет светлее и добрее этой. Но не забывай кем ты был. Без прошлого нет будущего. Помни, что настанет тот день, когда ты сможешь обходиться без этой книги. - гласил последний абзац в книге. Эд часто перечитывал его. Каждый раз, когда в его душе закрадывалось сомнение по какому-либо поводу. Он верил, что когда-нибудь он ещё напишет главную книгу в жизни. Он верил в то, что когда-нибудь он сможет писать добрые книги, для детей и взрослых. Такие книги, в которых не будет требоваться подтверждения его действиями. Он очень хотел писать…

Это сообщение отредактировал(а) UniBomb - 22.11.2010, 13:40

...конечно, понравилось, правда, пока сказать нечего... настроение стало унылое, тоскливо иду варить кофе... наверное ты этим и добился то, что нужно,.. задумываешься.. всё ли надо обязательно подттверждать... нет не это, не знаю как объяснить но чувство неопределённости , безисходности возникает... 

Количество самоубийств, вызванных этим рассказом: 18.

Ну, ты стервь, толкаешь куды, и так какбе не посебе

Не буду ничего стервить, увольте.



Никуда не толкаю, лишь констатирую

Список ф студию..

Добавлено через 32 секунды
Ну, кажи шо такое смыф

Да. Это рассказ-настроение, без какой-либо морали и без какого-либо посыла. Просто нашла вот как печаль, настроение было безнадёжно фиговое, ну вот и решил передать его через рассказ.